Оглавление
Как мы меняем жизнь на стеклянные бусы.
Норберт Кухинке: «Даже с русским банкиром можно шутить, а с немецким – нет».
Иностранный журналист о нашей бедности, грузинской демократии и Ельцине.
После войны Сталин рассчитывал на половину острова Хоккайдо и Курильскую гряду.
Романы в советской оккупационной зоне случались часто, но все они были обречены.
Писатель Астафьев: «Я тогда не мог прокормить семью и собирался застрелиться».
Почему они уходят в монастырь. Две недели с монахами могочинской обители.
Бывшая актриса Ольга Гобзева: «Чем я душу лечу? Молитвой и прозой Чехова».
Про чумработниц, оленей-возовиков, тынзей и «движение в пустом пространстве».
Англичанин в фуфайке. Он ругается на чистом русском языке, но иногда со словарем.
Танки деревенского мастера Веревочкина снимаются в лучших кинофильмах про войну.
Полярная авиация: первый чукча-пилот на приборы не смотрел, но летал без аварий.
Сутки в «шкуре» каторжника с питанием и дорогой. Пьяный конвоир – за отдельную плату.
Как отряд Москвитина новые земли искал, а на океане появились первые русские суда.
По словам Пестеля, декабристы планировали уничтожить под корень всю царскую семью.
Об исчезнувших городах упоминают античные, арабские, китайские и славянские источники.
О тех, кто вернулся с вершин, и тех, кто не вернулся…
«Акла, страшный бурый зверь, ростом вдвое выше белого полярного медведя…»
Они и называют себя охотниками, все остальные для них просто обычные стрелки.
Каждый волосок меха оленя пустотелый, и это обеспечивает ему идеальную теплозащиту.
Известны случаи, когда беркуты атаковали в небе даже небольшие самолеты.
Настойки не надо охлаждать, а вот стопки должны быть покрыты «морозным узором».
Забытые рассказы Вячеслава Шишкова и Олега Куваева о сибирской жизни.
Стихотворения талантливого красноярского поэта и маркшейдера Эльдара Ахадова.
Иллюстрации к сибирской прозе, а также галерея изображений картин двух известных художников Данилы и Сергея Меньшиковых.
«Мое положение становилось безнадежным: я не мог даже развести костер…»