12 000 000 БОЧЕК
Когда осень раскрашивает тундру, не скупится на бурые краски. Наверное, других у нее просто нет. Куда ни повернись, везде одна рыжевато-коричневая картина. А основной фон – мхи и лишайники… На тысячи километров. Осенью в тундре все меняется, приобретает охристый оттенок, и тогда даже ржавые бочки, которые валяются здесь повсюду, становятся частью потрясающего пейзажа.
В отличие от мхов и лишайников, украшающих тундру тысячи лет, бочки здесь появились сравнительно недавно. В первой половине двадцатого века, когда на Крайний Север стали доставлять горючее, машинные масла и прочие материалы, необходимые для покорения зоны вечной мерзлоты. Слова «экология» тогда еще никто не знал, и поэтому с тундрой особо не церемонились. Содержимое бочек использовали, а опустошенную тару бросали где придется.
Это было счастливое время, когда казалось, что мир беспределен, что его хватит надолго. Поэтому какие тут бочки? Чем могут они повредить бескрайним северным просторам? Но они накапливались, накапливались, накапливались… И накопились. По официальным данным, в тундре сейчас не менее двенадцати миллионов бочек. Понятно, что чище и благополучнее она от этого не стала. Хотя есть и плюсы. Говорят, в поваленных бочках песцы приноровились пережидать ветреную погоду.
Пока обитатели тундры осваивают свалившиеся на них предметы цивилизации, экологи требуют немедленно заняться очисткой северных территорий. Был даже разработан проект по утилизации и безопасному хранению старых бочек. Но вот беда – вывозить бочки невыгодно. А в наш просвещенный век, когда доллар – мера всего, это почти приговор.
Экологи уповают на то, что сбор металлолома освоят местные жители, для которых каждая копейка имеет значение. В конце концов, это их детям предстоит жить на загрязненных участках. Охотиться, собирать ягоду, ловить в реках рыбу. Однако пока их ожидания не оправдываются. За лето 2008 года, когда начались первые работы по очистке территорий, удалось «поднять» всего 2600 бочек. Если вывозить их такими темпами и дальше, то на это понадобится более четырех тысяч лет.
Но ведь нам некуда особо спешить? Правда?
