ОТ АЙФОНА ДО ОЛЬХОНА

Бывший москвич Сергей Еремеев живёт на байкальском острове Ольхон уже восемь лет. В девяностые он работал на крупную международную компанию, носил в кармане куртки газовый пистолет и играл в казино. Но это было раньше, а сейчас Еремеев – простой звонарь при церкви и ютится вместе с семьёй в небольшой избе рядом с храмом.

Хужир

– Вы не знаете, как мне найти на острове Сергея Еремеева? – спрашиваю капитана катера, на котором плыву в сторону Ольхона. На Байкале я всего неделю, но и за это короткое время успела уже понять, что каким-то странным образом здесь все друг друга знают.

– А! Бороду-то! – улыбается жена капитана, которая не отходит от мужа ни на шаг. Видимо, оберегает его от слишком напористых порой туристок. – Видишь, церковь на горке? Иди туда и стучись в дверь домика, что рядом стоит.

– Как вы его назвали? – в легком недоумении переспрашиваю я.

– Бо-ро-да! – произносит уже по слогам жена капитана. – Вот познакомишься с ним и сразу всё поймёшь.

Тем временем катер причаливает к берегу, я взваливаю на спину неподъёмный рюкзак и медленно бреду в горку. Церковь в посёлке Хужир не заметить сложно. Небольшая, с голубыми куполами-луковицами,  она стоит прямо на окраине поселка и видна издалека. Вокруг неё мирно пасутся коровы и, в надежде найти остатки выброшенных туристами лакомств, бегают стаи бездомных собак.

– Здравствуйте! Вы Сергея Еремеева не видели? – интересуюсь у трёх девушек, сидящих на брёвнах перед церковью. Они смотрят на меня с любопытством и молчат.

– Вы Сергея не видели? – повторяю вопрос. Девушки что-то пытаются мне объяснить, но… на французском. После диалога сразу на трёх языках я понимаю одно: Сергея сейчас нет. А будет он только утром. Поставив палатку на поляне перед церквушкой, я сразу уснула и проснулась лишь на следующий день от громкого колокольного звона. Это означало, что Еремеев вернулся на остров! Иначе кто ещё мог звонить в колокола, собирая людей на утреннюю службу?

Вскоре мои умозаключения подтвердились. Сергей без особого труда вспомнил о нашем уговоре по поводу интервью и предложил: «Давай в половине двенадцатого поговорим». «Дня?» – уточняю я. «Нет, днем не могу. Только ближе к ночи.»

Пока я соображала, случались ли у меня когда-нибудь интервью в столь позднее время, Сергей уже подхватил своего сына Святослава на руки, сел с ним в машину и, включив кассету с песенкой «Пусть бегут неуклюже…», уехал в сторону порта.

Четыре монаха

Теплоход отчалил от острова Кипр и направился в Хайфу. Программа предстояла довольно расслабленная: ночь в пути, день на осмотр местных достопримечательностей, а потом – ночь назад. Туристы от нечего делать сидели в баре или пытали удачу в казино.

– И долго ты на Кипре отдыхаешь? – спросил Еремеева крупье.

– Прилично. Уже весь остров исколесил! – ответил Сергей.

– И что, в Кикосе побывать успел?

– Нет… А что это? Даже не слышал, – растерялся Еремеев.

– Ну вот! Если Кикский монастырь  не видел, то считай, на острове ты и не был, – поставил жирную точку в разговоре киприот.

Честно говоря, монастырь не очень вписывался в программу отдыха Сергея Еремеева. Приехав на Кипр, он ходил по дорогим ресторанам, играл в рулетку и просто наслаждался жизнью.

Наслаждался так, как было принято в середине девяностых, то есть сорил деньгами. Но любопытство все же взяло верх, и, вернувшись из Хайфы, он отправился на поиски главной достопримечательности острова.

Поездка в Кикский монастырь была похожа на сон. Церковная служба убаюкивала, а в голове плыли картинки из его жизни в Москве. Потом он почему-то увидел жизнерадостных киприотов, море… И было так спокойно, хорошо и легко.

Правда, это ощущение длилось недолго: Сергей вдруг почувствовал, что кто-то хлопает его по плечу. Хлопает всё сильнее и шепчет: «В храме не спят!» Он вздрогнул и открыл глаза. Так и есть! Уснул!

Сергей, сконфузившись, вышел на улицу и услышал русскую речь. «Ну вот! И здесь русские», – с тоской подумал он. Навстречу ему шли четыре монаха.

По каким-то лишь одному Богу ведомым приметам монахи мгновенно вычислили соотечественника и с ходу спросили:

– А ты откуда? Не на машине ли случайно приехал?

– Ну, на машине, – ответил опешивший Еремеев.

– А зовут тебя как? – не унимались монахи.

– Сергей меня зовут, – произнес он.

– Вот и хорошо, Сергий… – монахи переглянулись. – Можешь нас завтра в столицу острова отвезти?

– Да с радостью! Вот монахов я ещё никогда не возил, – усмехнулся Еремеев.

Оказалось, что монахи приехали сюда из Троице-Сергиевой Лавры. А появление Сергея Еремеева они сразу отнесли к разряду небольших чудес. Во-первых, не каждый день на Кипре земляка встретишь, который тут же согласится помочь. Во-вторых, не обманул и довез, куда нужно. А в-третьих… Ну разве не чудо, что монахам из Сергиевой Лавры посодействовал именно Сергий?

– И вот ты представляешь, я самым настоящим монахам помог! – рассказывал Еремеев пару дней спустя своему близкому другу, проезжая в автомобиле по кипрскому городку Лимассолу. – Они в скуфейках, в рясах были… Ну, как вон те! – и он показал на монахов, переходивших дорогу. – Стоп! Так это они и есть!

Сергей выскочил из машины и бросился к пешеходам в рясах. «О! Сергий! А мы только что из телефонной будки, пытались тебе дозвониться!» – радостно сообщили монахи. Пройдет несколько лет, и один из этих кипрских знакомых будет венчать в храме Сергея и его невесту Настю. Но тогда молодой авантюрист об этом даже и подумать не мог. А вот к случайным совпадениям он стал относиться внимательнее.

Поздний разговор

За окном ольхонская ночь. Сергей Еремеев пьет деревенское молоко, но мне не предлагает. Говорит, что у городских с непривычки могут возникнуть проблемы с желудком. Но я и не думаю о молоке. Я думаю, как человека с таким высоким уровнем образования, причём полученного во Франции, могло занести в такую глушь?

Сергей свободно говорит на английском и французском языках, хорошо понимает греческий. Когда-то он был хэдхантером: занимался подбором персонала в очень известной западной фирме. Зарабатывал большие деньги и мог позволить себе купить почти всё, что хотел. Но счастливей от этого почему-то так и не стал. Парадокс?

– А однажды мне это все страшно надоело, – говорит бывший хэдхантер. – После поездки на Кипр я уехал учиться в Париж, стал часто путешествовать. И объехал многие православные монастыри.

– Но почему монастыри?! – поражаюсь я.

Ему сложно это объяснить. Сергей долго думает, подбирая слова.

– Может быть, только оказавшись за границей, начинаешь всерьёз интересоваться историей и культурой собственной страны? – размышляет он. – В детстве церковь меня никогда не привлекала. Священники в чёрных одеждах, кадило, отпевание… Всё это ассоциировалось только со смертью. Я даже немного боялся заходить в храм.

Когда во Франции наступали каникулы, Еремеев собирал рюкзак, выходил на дорогу и «голосовал». «Куда едешь?» – спрашивали водители нового попутчика. И он честно говорил: «На Святую Гору Афон». Французы удивлялись, иной раз даже не верили поначалу, но в помощи не отказывали.

– Ну как мне тебе объяснить, что я делал на Афоне? – улыбаясь, спрашивает Сергей. – Афон – это такое место, где о многом нужно молчать. Там был один святой, который считал, что именно молчание может стать языком будущего. Молчание ведь многое открывает.

Восемь часов молитвы, восемь часов работы, восемь часов отдыха – таков распорядок дня на Святой Горе. Видя мой удивлённый взгляд, Сергей поясняет:

– Да-да, я тоже так жил! Ведь как в России говорят: с волком жить – по-волчьи выть, с монахом жить – монахом стать. Мне в монастырях никто поблажек не делал.

И постепенно жизнь Сергея стала меняться. Он больше не транжирил деньги, не пропадал в казино, перестал общаться со многими друзьями.

– Мне кажется, я тогда даже дышать стал по-другому, – признается Еремеев.

Один афонский архимандрит  предложил ему остаться на Святой Горе. Навсегда. Это предложение, которое делают одному из сотни, а может быть, из тысячи. Но Сергей отказался и вернулся в Россию. Говорит, что к такому резкому повороту судьбы он был не готов. Только вот жить в Москве как прежде он уже не смог

– А что не нравилось-то? – осторожно спрашиваю Сергея.

– Столичная суета и борьба за место под солнцем, – зевая, отвечает Еремеев. – Они заслоняют всё остальное. Договорим завтра, хорошо? Вопрос чисто риторический. Сергей Еремеев, не дожидаясь ответа, встает и уходит спать. А мне остаётся лишь с ним согласиться.

Жена ключника

Настю я первый раз увидела разговаривающей возле церкви с туристом из Голландии.

– И что, ты правда счастлива? Ну ладно, полгода здесь пожить можно, максимум – год, но чтобы навсегда остаться… – пытал девушку с большими голубыми глазами заезжий иностранец. А она только улыбалась.

– Ну, если бы не нравилось, то, наверное, я бы давно сбежала!

Настя к таким вопросам привыкла. Ни родители, ни друзья её выбор не одобряют. Чего уж тут ждать понимания от каких-то иностранных туристов?