ВОЛЧАТНИК ПЕРЕГУДОВ

Ехали мы прошлой зимой по Алтаю. Было утро. Вокруг ни души — пустая дорога и тишина. Ни птица не защебечет, ни ветка не шелохнется. Только колеса монотонно шуршат по обледеневшему асфальту. И все.

Мы ехали и молчали.

Перед перевалом Громотуха совсем просветлело. Водитель Николай прибавил скорости, вытащил из пачки очередную сигарету и вдруг замер.

— Гляди, волки! — произнес он, всматриваясь в даль.

— Где? — не поверил я.

— Ну вон! Впереди.

Я близоруко прищурился: точно волки! Они неторопливо бежали слева от дороги. След в след. Услышали шум машины, на секунду замешкались — и как ни в чем не бывало побежали дальше. Четыре волка.

Примерно через минуту мы их нагнали. «ГАЗель» медленно ползла по трассе, а метрах в ста пятидесяти от обочины по снежному насту бесшумно двигалась стая.

— Вот черти! Совсем страх потеряли! — возмутился Николай.

Он протяжно посигналил. Вожак стаи повернул голову и безразлично посмотрел на машину.

«Эх, нет на вас деда Перегудова», — подумал я, провожая взглядом волков. Николай достал зажигалку и закурил.

История про ружье

В первый раз о волчатнике Перегудове я услышал еще пару лет назад. От директора Катунского биосферного заповедника Александра Затеева. Не помню, как мы о нем заговорили. Кажется, рассказывал мне Александр Викторович что-то о повадках волков, да и вспомнил про знаменитого охотника.

— Про них здесь все Кузьма Митрофаныч знает. У него как-то ружье отобрали незарегистрированное. А оно у него одно было. Так он живого волка голыми руками в лесу поймал и в отделение милиции притащил. Принимайте, говорит, я вам еще одного нарушителя привел. Ружье ему тогда мигом отдали. Ты загляни к старику. Не пожалеешь.

Историю про ружье я запомнил, а вот побывать у волчатника получилось только теперь. Очередной раз колеся по Алтаю, я уговорил фотографа Андрея Гильберта заехать в Талду, где и по сей день живет Перегудов.

Впрочем, долго уговаривать фотографа не пришлось. В конце февраля Гильберт целый месяц проторчал в Саянах, пытаясь отснять брачные игры волков (для них февраль — месяц-свадебник). Но, несмотря на потрясающую длиннофокусную оптику, советы местных егерей и адское терпение, ничего, кроме следов серых хищников да обглоданных козерогов, так и не увидел. Такая же участь постигла охотников из Германии, которые приехали туда за трофейными шкурами. Ружья немцам не понадобились: волки будто испарились. В общем, у Андрея Гильберта к серым были свои вопросы.

Дом Перегудова мы нашли быстро. Проскочили по Талде до школы, переговорили с прохожими, повернули налево, миновали несколько дворов… Приехали. Перед потемневшим от времени, но еще крепким деревянным домом стояла чистенькая иномарка. «Тойота Спринтер», — после некоторой паузы со значением изрек Андрей. И мы поняли, что думаем об одном и том же: откуда она здесь?

Навстречу к нам, прихрамывая, шел старик в мохнатой алтайской шапке.

Портретное сходство

Перегудова в Талде любят, но побаиваются. Никому спуску не дает. Ни волкам, ни людям. Однажды был такой случай. Попала в капкан Кузьмы Митрофаныча случайно рысь. (Старик говорит, что всю жизнь добывал в основном волков.) А рядом жил охотник, который промышлял на участке Перегудова этих диких кошек. Наткнулся он на капкан и не выдержал, забрал чужую добычу. Волчатник скандалить не стал. Просто повыловил за зиму всю рысь в округе. Девятнадцать штук.

На том и успокоился.

А ведь не шкурку рыси ему тогда жалко стало. Обида взяла. Волчатник говорит, что в роду Перегудовых на чужое никогда не зарились. Грех было даже о таком подумать.

Охотников раньше у них в роду не было. Зверя понемногу промышляли, но славились пчеловодством. А вот Кузьма Митрофаныч всю свою жизнь провел в таежных горах. И только теперь перешел в пасечники. За медом к нему из Москвы приезжают, а односельчане иной раз заглядывают денег перехватить. Тысяч сто перегудовских в долгах по Талде ходит.

Но, как говорят, сколько волка ни корми, все равно в лес смотрит. Все вроде у старика хорошо, а в тайгу тянет. Волчья работа не отпускает.

— Я, как с фронта пришел, первого волка добыл. Так и пошло. А волков после войны жуть сколько было.

И лошадей, и коров, и овец давили.

А люди голодали, — вспоминает Перегудов. — Волк-то меры не знает. Если поблизости хозяина нет, может всю отару вырезать. Он не выносит, чтобы живого оставить. Раз бежит, надо ловить. Вот мы волков и били.

Мне же в девять лет первое ружье доверили. Шестнадцатый калибр. «Бердана» называется. Через это меня и на фронт снайпером взяли.

Про волков Кузьма Митрофаныч правильно сказал. Такой отпечаток не сотрешь. Я еще у ворот заметил, что он чем-то смахивает на старого волка. Хоть и сила уже не та, и очки с толстыми линзами, и седина белее снега, а взгляд острый, внимательный. Потом зашел в дом, увидел фотографию, где охотник держит живого волка, и все окончательно понял. С таким взглядом не то что волков, крокодилов голыми руками ловить можно.

Случай на рыбалке

У волков против Перегудова шансов нет. Ну, почти нет. Один раз охотник выследил стаю из восьми волков и всех убил. А застрелить волка не так-то просто. Охотники говорят, верный выстрел — не дальше пятидесяти шагов. Иначе уйдет. А иногда и в упор попасть трудно. Очень уж зверь изворотлив.

— Настоящих охотников у нас не осталось. Мне раньше всегда дня не хватало. Даже в двадцатиградусный мороз я коня в лесу навязываю, костер развожу и ночую там, — рассказывает Кузьма Митрофаныч. — А теперь что? Волки чуть не по деревне ходят, а они их не ловят. Я бы сейчас за зиму штук пятьдесят добыл.

— И не жалко серых?

— Не жалко. Волк — зверь бесполезный. Никаку пользу не дает. Я еще в детстве думал, что лучше бы их совсем не было. Чем волк овцу или косулю задавит, лучше пусть людям достанется. Чем волк съест. Понимашь? Голод тогда у нас был. В тридцать седьмом мы имуранок и коршунов ели, а волки скот давили. Тут кто кого.

У Перегудова старые счеты с волками, но и здесь у него свои правила. Охотится он с ружьем, ставит капканы и петли, а вот ядом не травит. Разве это охота? Самое любопытное, что и волки думают, наверное, так же. Волчатник рассказал странный случай, который довольно давно приключился с ним во время рыбалки на Катуни.

— Погода стояла ясная, и рыба тогда хорошо клевала. Мы жили прямо на берегу, а спали под открытым небом. Вот так лежали, — Кузьма Митрофаныч зачем-то показал руками положение тел. — Один раз встаем — что за черт? Рядом следы волчьи. На песке.

С подветру пришли. Три волка. Чуяли нас и не тронули. Прошли мимо. Вот так прошли, метра полтора от наших ног. Если бы напали, всех бы задавили.

— Пожалели, выходит?

— Уж не знаю. Обычно волк — зверь беспощадный. Как-то на моих глазах они чужака порвали. Набросились всей стаей, загрызли и ушли. Прямо возле ограды маральника. Да, видать, не до конца. Он отлежался чуток, метров десять прошел и пропал.

— Как пропал?

— Ну, помер значит.

Промышлять зверя старик Перегудов последнее время перестал, но на охоту еще иной раз ездит. В прошлом году взяли они с племянником шесть волков. Такой добыче многие бы охотники позавидовали, а Кузьма Митрофаныч только ворчит. Он и в самый плохой год больше отлавливал. Правда, сколько волчьих трофеев за всю жизнь собрал, сказать не может. Не считал. Но за шестьдесят лет набегает прилично.

— Может быть, вы и запах волка в лесу чуете? — интересуюсь у охотника.

— Чуять не чую, а предсказания организма были. Как будто мне кто-то подсказывал, где есть волки, а где нет.

Продолжение статьи, а также многое другое читайте в книге «Иное небо. Все пути ведут в Сибирь».

Интересны другие статьи книги «Иное небо. Все пути ведут в Сибирь»? Содержание, анонсы, заказ доступны в разделе «Купить журнал»