ШОССЕ ЭНТУЗИАСТОВ

Где начинается и заканчивается Сибирь — вечный вопрос. И споры об этом идут не одно столетие. Согласно «Энциклопедическому словарю» Брокгауза и Ефрона, она простирается от Уральских гор до самого Тихого океана. А еще раньше к Сибири относили даже Аляску и Алеутские острова.

Помня про ее старые границы, мы хотели на космической карте обозначить и эти «затонувшие» в пучине времен территории. Но не вышло. Оказалось, что даже со спутника прежние сибирские пространства нельзя уложить в плоский фотоснимок. Не входят, надо брать выше. Картинка получалась выгнутой, а времени на ее трансформацию уже не было, и мы отказались от территориальных притязаний.

Где же проходят границы Сибири? Мне кажется, что на этот вопрос никто и никогда не сможет ответить. Потому что Сибирь давно уже не только географическое понятие. Это одушевленное пространство — пространство плюс люди. Почему Алеутские острова перестали быть Сибирью? Лишь потому, что изменились Государственные границы России? Вряд ли. Русская Маньчжурия почти полвека существовала на территории Китая. Совершенно автономно. А исчезла только в 1945 году, когда в Харбин вошли советские войска. Часть российских харбинцев перед этим покинула Поднебесную, часть отправилась в СССР.

Где теперь искать русскую Маньчжурию? В словарях.

Так и Сибирь. Когда последний раз вычерчивали вертикаль власти, Тюменскую область, Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий автономные округа отодвинули к Уралу. Перестали от этого их жители быть сибиряками? Ничуть. Другое дело, если бы оттуда всех депортировали и завезли, допустим, китайцев. Тогда можно было бы ставить точку. Но до этого пока никто не додумался.

Впрочем, почему «никто не додумался»? А скандальная инициатива экономиста Мида? Он на самом пике развала России предлагал США выкупить все земли от Енисея до Владивостока и создать на них семь новых американских штатов. Идея не прошла, но не думаю, что в ближайшем будущем, когда иссякнут источники пресной воды и энергоресурсов, про нее не вспомнят.

Как постепенно выясняется, газ, нефть, лес, алмазы, золото не только сокровища Сибири, но и ее проклятие. С одной стороны, именно эти природные ресурсы позволили стране выдержать десятилетие полной хозяйственной разрухи (в иные годы только продажа газа обеспечивала ей до тридцати процентов бюджета), с другой — ценность Сибири все чаще меряют на баррели, тонны и кубометры. А тут уж не до политесов и дискуссий.
На все философские вопросы один ответ: деньги—товар—деньги.

Так где же начинается и заканчивается Сибирь?

Этапы большого пути

Сибирь - «потусторонняя» страна. В том смысле, что начинается она по ту сторону Уральского хребта. Это ее единственная четкая граница. Географическая. На Березовой горе издавна стоял столб с надписью «Европа- Азия», за которым и простирались новые земли. А возле столба обычно останавливались этапы ссыльных, чтобы последний раз посмотреть назад и взять горсть земли. На память.

И все же для человека, по своей или чужой воле отбывающего в Сибирь, она начиналась не с уральского столба. Для англичанина, решившего отправиться в южные колонии, точкой отсчета была корабельная пристань, для русского путешественника, купца или каторжника — старая Владимирка. Дорога, с которой начинался Великий Сибирский тракт, соединявший Москву с Китаем.

Кстати, «великим» этот путь называли не зря. Межконтинентальных трасс такой протяженности в мире никогда не было и нет. Хотя, чего удивляться гигантской длине тракта, если буквально все в Сибири огромно. И территории, которые по своим масштабам превосходят иные континенты, и ресурсы, способные обеспечить нормальную жизнь минимум 400 миллионам человек (сейчас за Уралом живет всего 27 миллионов).

А вспомните про самую большую на планете Западно-Сибирскую равнину, про бескрайнюю тайгу, про величайшие реки. А Байкал, в котором сосредоточено 20 процентов мировых запасов пресной воды? Даже крупнейшее на земном шаре Васюганское болото тоже находится в Сибири. Но это так. к слову.

Несмотря на всю трансконтинентальность, реальную известность Сибирский тракт приобрел вовсе не верстовыми столбами, а звоном кандалов. В конце позапрошлого века по нему ежегодно шло на каторгу и в ссылку порядка 18 тысяч заключенных. Эта цифра лишь немного уступала числузаконопослушных граждан, добровольно следовавших тогда в Сибирь. Этапы уходили по 100—200 человек, ночевали в пересыльных тюрьмах, разбросанных по всему пути. Однако для особо опасных преступников делалось исключение — их везли на телегах или санях. Позади ехал на лошади надзиратель с ружьем.

Когда именно Сибирь стали называть «каторжным краем», точно не скажу. Но в царские времена это было явным преувеличением. Хотя бы потому, что 80 процентов русских поселенцев в Сибири составляли старообрядцы. бежавшие сюда еще со времен раскола. Они. как известно, криминальными наклонностями никак не отличались.

После отмены крепостного права и столыпинских реформ численность местного населения чуть ли не удвоилась, но опять же не за счет каторжников, а обычных крестьян. Поэтому страхи перед неведомым краем, куда отправляют одних преступников, были тогда необоснованны. «И в Сибири также солнце светит, и здесь народ живет, но гораздо лучше вашего», — писал родственникам один из беглых крепостных еще в 1826 году.

Жаль, конечно, что Сибирский тракт остался в нашей памяти не феноменальной протяженностью пути; не Великой Северной экспедицией, от правившей для изучения восточных земель более полутысячи человек; не знаменитыми ямщиками, отличавшимися настолько лихой ездой, что даже попали на картинку в букваре; и не теми подневольными людьми, которые из Петербурга в Пекин на руках принесли огромное зеркало в дар китайскому императору.,.

Жаль. Но историю не переделаешь. Когда Владимирку переименовали в шоссе Энтузиастов и на ней установили памятник Ленину, для перевозки заключенных по Транссибу уже не хватало эшелонов. Прежние страхи материализовались — Сибирь действительно превратилась в каторжный край.

Интересно, переименовывая дорогу, Владимир Ильич знал, что в переводе с греческого слово «энтузиаст» значит «имеющий Бога внутри себя»?

Побег из супермаркета

Про Сибирь слышали все или почти все. Но слышали по-разному.

Одна старая немка рассказывала мне, что последним лозунгом фашистов, которым они пытались устрашить Германию, были слова: «Победа или Сибирь!». И они знали, что делали. Бюргеры панически боялись Сибири. Фрау Вальдхельм тоже боялась.
Но этой зимой она вышла замуж за человека, с которым познакомилась в июле 1945-го, оставила дом в Люксембурге и переехала жить в Красноярск. Что ж, выходит, иногда и лозунги сбываются...

Сибирь пугает и притягивает. Одновременно. Набор страхов стандартный: лютые холода, суровые сибирские нравы, тень ГУЛАГа, медведи на улицах. (Кстати, опасения по части хозяина тайги не так уж абсурдны: пару лет назад на окраине хакасского городка медведь задрал женщину, совершавшую утреннюю пробежку). Короче говоря, иностранцы до сих пор воспринимают Сибирь как «край дикий и неосвоенный», но богатый природными ресурсами. Недавно студент из Дании, приехавший в  Новосибирск на практику, признавался, что был очень удивлен, увидев здесь компьютеры.

А чем манит Сибирь? Таинственностью, уникальной природой и запредельными возможностями. Так могли бы написать в каком-нибудь красочном туристическом буклете и, в сущности, были бы правы. Но я сформулирую иначе: в Сибирь манит тоска по настоящему. Во всяком случае, тех людей, у кого чувство настоящего еще окончательно не атрофировалось.

В мире одноразового использования любой нормальный человек чувствует, что он и сам постепенно превращается в пластиковый стаканчик. В одноразовую емкость, которая, в конце концов, не так уж важно, чем наполнена — водкой и телевизором или нефтью, пляжами и бриллиантами. Какое-то время этот дискомфорт гасится проблемами борьбы за существование. Но потом наступает момент, когда все «устаканивается» и вверх ползет кривая суицида. Жить пустотой — великая наука. Не все умеют.

Сибирь никому не приходило в голову назвать райским местом. Может быть, именно поэтому она и сохранилась. Не в том смысле, что здесь решены все проблемы. Не решены. Но в Сибири еще есть места, где рожают здоровых детей, где не пробовали наркотики, где дышат чистым воздухом и стараются жить по совести, а не по расчету. Хотя бы пытаются.

Несколько лет назад на Алтае произошел интересный случай: мужику по прозвищу Клык отрубили топором бороду. Он обиделся и подал в суд. Там и выяснилось, как было дело. По Кату ни двигался снегоход, который угодил в полынью и стал проваливаться под лед. А Клык стоял на берегу, совсем рядом. Видел, но не помог. Побоялся. Человека и снегоход спасли, Клыка выловили и отрубили бороду. Дескать, борода отрастет, а память останется. Почему так поступили? Думаю, по инерции. Еще не привыкли, что за чужой бедой можно просто наблюдать с берега.

Вроде все сказано. Можно ставить точку. Но есть одна деталь, которая иначе расставляет акценты: мужики, устроившие самосуд, — коренные таежные жители, потомки староверов, а Клык из «ежиков» (так называют кое-где на Алтае людей, которые тянутся сюда из городов искать Шамбалу и духовного просветления, от слова «йог»). Разница между ними очевидна. Жители мегаполисов прагматичны. Они «чувствуют головой». В тайге с такой прагматичностью долго не протянешь.

Конечно, Сибирь очень разная. В ней все перемешалось: Академгородок, шаманы, осколки советских колхозов, походы Чингисхана, метро, древние цивилизации, староверы, легендарные путешественники, золото Колчака, буддийские дацаны, охотники. тайны Беловодья... Всего не перечислить. Иногда, чтобы попасть из эпохи в эпоху, достаточно проехать лишь пару километров.

И все же есть в этом замысловатом переплетении времен и культур нечто общее. Не зря же историки уловили любопытную закономерность: во время российских смут рано или поздно всплывает вопрос о Сибири.